Это мой личный опыт и сугубо субъективные оценки того, что происходит в современных роддомах.
Началось
все не с вешалки, а с приемного отделения. В малюсенькой комнатке часам
к 9 утра собралось около 10 «пузатеньких» с сопровождающими их
родственниками. Некоторые. заняв очередь еще в 8 -00, томились теперь
ожиданием, а еще более того вопросами. Мой муж, представляя в качестве
наивного наблюдателя различных российских реалий иностранца, сказал:
«Наверное бы иностранец сошел бы здесь с ума и ему потребовался бы не
роддом, а другое заведение мед. профиля». Действительно, тем, кто попал в
больницу впервые, не было понятно ничего. Выспрашивание у других
пациентов проходило туго, т.к. их семейные междусобойчики не располагали
к иному общению. Получаемые все же ответы были односложны и
противоречивы, поэтому не удовлетворяли насущного (не праздного)
любопытства.
В этой комнатке была дверь с надписью «Приемная», а
ниже значилось еще многозначительное слово «Фильтр». Оттуда показалась
девушка в белом халате, но тут же скрылась. Ее исчезновение со скоростью
пули у виска не оставило присутствующим ни единого шанса задать хоть
какой-нибудь вопрос. Потом вышла другая постарше с лицом построже и
сделала два объявления:
1. Больница переполнена, придется лежать в коридорах
2. Родственники не расходитесь, пока ваших не приняли в больницу.
Исчезла она с той же скоростью, что и первая. Вопросы повисли в воздухе…
Позже,
когда мне сказали переодеваться и отдавать вещи мужу, я отдала верхнюю
одежду и отпустила его, поскольку искренне полагала, что вопрос моей
госпитализации уже решен. Однако ошибалась!
Итак, я сидела уже
за дверью «Фильтр» и ждала своей очереди на собеседование к девушке в
белом халате (так я и не поняла врач она или мед.сестра), при этом мне
дали термометр. Через некоторое время девушка с непонятным статусом
взяла у меня термометр и, взглянув на него, тут же встряхнула ни чуть не
изменившись в лице и продолжала беседу с другой пациенткой. Из всего
этого я сделала вывод, что температура у меня нормальная, тем более, что
иначе, мед. работнику важно было бы указать какая именно у меня
температура. А поскольку она мерила температуру сразу нескольким и при
этом еще собеседовала и вела записи другой женщины, то вряд ли бы она
положилась на память.
Когда вновь появилась женщина со строгим
лицом, девушка сказала ей, что у меня температура, а мне, чтобы я не
отпускала родственников. В ответ на то, что муж уже уехал раздраженно
произнесла: «Мы же говорили, не отпускать родственников». Очевидно,
несмотря на направление, класть в больницу меня не хотели.
Внимательный
читатель, думаю, уже увидел хитрый механизм манипуляции мед.персонала,
производящего «фильтрацию» пациентов на нужных и не нужных. Заранее я
этой схемы не знала, иначе бы обязательно сама бы взглянула на
термометр, прежде чем отдать. Хотя возможно, в этом случае у них
продуман «запасной» вариант, и они бы придрались к чему-то другому.
Повисла
напряженная пауза, но тут я догадалась сказать, что нахожусь здесь по
«приглашению» их врача (назовем ее Богатова). Не буду называть ее
истиной фамилии – Бог ей судья, и еще потому, что, думаю, многие врачи
узнают себя в ней.
Произнесение нужной фамилии произвело просто
чудодейственный эффект, все тут же забыли о моей повышенной температуре и
уже не вспоминали о ней в течение всего моего пребывания в больнице. В
своей истории родов (документ, который завели на меня в больнице) я уже
потом нашла цифру 37 и 7 исправленную на 37 и 1. И еще много интересного
было обнаружено в этой «истории». Например, в индивидуальном плане
родов я смогла разобрать в, мягко скажем, корявом почерке Богатовой, что
роды надо считать преждевременными и что было кровотечение в III
триместре. Однако не намека на преждевременность, ни, тем более,
кровотечения в мои 34 недели не было. Жалею только, что куриная вязь не
позволила мне прочесть этот прелюбопытный документ целиком. В другом
месте истории родов я нашла свои жалобы на слабость, головокружение и
головные боли, которых, как Вы сами догадываетесь, не было. Более того,
меня никто о жалобах и не спрашивал. Врачи во время обходов
ограничивались лишь выслушиванием пульса ребенка («плода» как принято
говорить у них). Кстати, и температурный график в истории родов
присутствовал (показания колебались в пределах нормы), хотя сей чудный
инструмент мед. диагностики – термометр в течение моего пребывания в
отделении патологии беременности мне никто не предоставлял.
Теперь
о забавном… Главным развлекательным мероприятием в отделении был сбор
мочи. Как в Санкт-Петербурге есть шутка, что в этом городе можно ходить
не только по большому и малому, но и по среднему, так в больнице я
узнала, что малую нужду можно справлять по Земницкому, Ребергу и
Нечипаренко. Не обходилось и дня без того, чтобы мы не колдовали со
своей желтой жидкостью. Причем подробности манипуляций я узнавала больше
от «дедов» заведения, тех, кто лежал дольше меня, нежели от мед.
персонала. от последних исходили лишь требования соблюдать предписанный
режим. Что мы только не делали! Мочились в узенькие пробирочки,
колбочки, обрезанные баклажки, выливали и переливали, измеряли граммы,
подсчитывали общесуточное количество, собирали и взбалтывали и неизменно
сдавали пузырьки до 7 утра. Так что ОАМ (общий анализ мочи), сдаваемый в
консультациях, казался нам детским лепетом.
Противоречивые
чувства вызывала кухня. Радовало то, что кормили вкусно и даже
разнообразно. Огорчало, что практически все, чем кормили, мне было
противопоказано диетой, которую прописывал врач. Сейчас, уже по
прошествии значительного времени, мне в таком противоречии тоже видится
хитрая больничная уловка. Уже после нескольких дней пребывания в
больнице любое ухудшение состояния, вызванное чем угодно (врачебных
вмешательств была масса), можно было гарантированно списать на
несоблюдение диеты. А если вдруг пациентка была сознательная и волевыми
усилиями отказывалась от противопоказанной еды, то врачи вполне бы могли
сказать: что же Вы хотите, Вы голоданием сами довели свой организм.
Отдельной
песнью в больнице был душ. Поддон размером метр на метр и полное
отсутствие каких-либо стенок не оставляли шанса беременным пациенткам
проявить аккуратность. В соответствии с привычными законами вода текла
вниз. А поскольку у беременных в отличие от обычных людей выпирают не
только локти, но и непременно живот, вода скатывалась с них, выливаясь
за край поддона. Засада была в том, что на кафельном полу душа слива не
было. Поэтому за время купания там собирался несколько сантиметровый
слой воды. Я конечно, не против самообслуживания и мое состояние
здоровья позволяло убирать за собой. Но тряпка, находящаяся там для этих
целей, всегда была в хлорном антисептическом растворе, которым уборщица
мыла полы в больнице. При этом уборщицы всегда были в резиновых
перчатках, а у нас таковых не было. Вот и одолевали меня печальные думки
о состоянии кожи моих рук.
Совсем весело стало в последние
несколько дней, когда «местная» тряпка и пришлось делить одну тряпку с
6-ю другими палатами. Вот и представьте, вылезаешь из душа, одеваешься,
бежишь разыскивать тряпку, стучишься к купающимся в другие души, иногда
ждешь, когда тряпку освободят, берешь, прибегаешь в свой, раздеваешься
(поскольку иначе воду будут впитывать полы халата), вытираешь,
обмываешься (крайне аккуратно) от хлорки, одеваешься снова, а тут уже и
ждут либо душ либо тряпку. Вот так и купались.
На этом
развлекательный репертуар больницы не заканчивался. Занимали нас еще
капельницами и различными другими диагностическими и лечебными
процедурами, на которые неизменно были длиннющие очереди. Поэтому
запросто можно было, отстояв в одной очереди, опоздать на другие
назначенные процедуры. В очередях мы уже сами развлекались разговорами
как могли. Мне подозрительно было то, что первородящие, находящиеся в
больнице, рожали как-то очень быстро (за пять, а иногда, за 3,5 часа.
Это расходилось с моими теоретическими познаниями, что первые роды
длятся 10-12 часов. Еще удалось выяснить, что большинство пациентов
как-то скорее здоровы, нежели больны и являются «девочками Моржева»
(фамилия изменена), Богатовой и других врачей больницы.
Главной
интригой больничного лицедейства явились мои тщетные попытки поговорить с
врачами. За неделю пребывания я так и не услышала ни о моем состоянии.
ни о назначенных мне препаратах, ни о состоянии здоровья моего ребенка.
Мне так же не удалось обсудить с врачом главную тему – мои роды.
Цивилизация врачей упорно избегала контактов со мной, отвечая либо
безаппеляционное «Мне сейчас некогда», либо предоставляя моему
опешившему взору свои убегающие спины. Уже перед выпиской я предприняла
последнюю отчаянную попытку назначить встречу. Но на мой вопрос: «Когда
Вам было бы удобно поговорить со мной», произнесенный со всеми
возможными реверансами вежливости, я получила раздраженный ответ, что
после 2-х суток дежурства еле ворочается язык и опять была убегающая
спина…
Это теперь мне все понятно, а тогда у меня возникло
чувство вины, что я лезу со своими «проблемками» к такому занятому и
уставшему человеку. Но рассуждая рационально, пришла к выводу, что со
мной просто не хотели говорить. А если на какую-то секунду представить,
что эта смертельная усталость врача, когда даже не возможно назначить
мне встречу, действительно имела место быть, то возникает страшный
вопрос: «А как она в таком состоянии только что принимала роды?»
Прямо-таки рисуется ситуация военного времени, когда врачи сутками
оперировали раненых, а потом сами падали от изнеможения. Но у нас же не
война! Что это за безумные графики дежурств, после которых врач просто
невменяем?
А может врач заложник своей неуемной жадности, когда у
него как у Скруджа МакДака в глазах загораются доллары, и он готов
работать, работать и работать, теряя инстинкт самосохранения. Здесь уже
даже и не приходиться говорить о качестве их работы.
Может от
меня ждали, что я заплачу за госпитализацию, тогда врачи были бы
сговорчивее? Хотя все пациентки, с кем мне удалось обсудить этот
щекотливый вопрос, говорили, что врач берет деньги только после родов. В
то время я просто терялась в догадках, теперь же мне понятно, что я
просто была «неудобным» клиентом с кучей «лишних» вопросов и массой
«претензий», на которые, как считали врачи я просто не имела право
(несмотря на предполагаемую оплату). С других можно было получить те же
деньги без лишних проблем и не усложняя себе жизнь.
Скудную,
отрывочную и, как я подозреваю, не всегда истинную информацию о
препаратах, вводимых мне, получалось выспрашивать у мед.сестер. Короткий
комментарий «все в порядке» доли на КТГ. Украдкой (потому что врачи
делали за это замечание) листала свою историю родов, знакомясь с
результатами анализов. Вот так, как птичка, я и клевала зернышки
информации, пытаясь составить хоть какое-то представление о своем
состоянии. И чем дальше, тем более я утверждалась в мысли, что я и мой
ребенок совершенно здоровы. Так что же я делаю в этом странном месте?
Почему я называюсь больной и послушно играю непонятно кем присвоенную
мне роль?
Наверное, от этого и появилась у меня столь явная
ассоциация больницы с театром: кто-то делает вид, что болеет, а кто-то
играет роль врачей, медсестер и прочие. Только кухарки и уборщицы были
сами собой.
Драматическим апофеозом этой саркастической
трагикомедии стало следующее событие. За несколько дней до выписки в
больницу попала женщина по-настоящему нуждающаяся во врачебной помощи. У
нее была 3-х плодная !!! беременность и кровотечение (как объяснил
врач, более сильные плоды стремятся выжить слабого). Она хотела этих
детей и ждала их, тем более что это были мальчики. И после 2-х девочек,
которые в их семье уже были, они с мужем очень хотели мальчиков.
В
эту больницу ее привезли в соответствии с местом жительства, видимо
поэтому, в госпитализации ей отказать не смогли. После осмотра на
кресле, ее просто оставили лежать в нашей палате, врач, казалось, забыл о
ней. Примечательно то, что и ей принесли узенькую пробирочку для сбора
мочи. Но никто ей так и не смог объяснить как можно осуществит эту
фигуру высшего пилотажа, не нарушая строжайшего постельного режима.
Ухаживали за ней мы, только судно приходила выносить уборщица. Спустя
сутки у «лежачей» поднялась высокая температура. После осмотра ей
сказали, что один плод умер, и ей будут вызывать преждевременные роды.
Беременность ее составляла 21 неделю, следовательно, шансов выжить при
такой процедуре у 2-х других детей не было.
Не берусь обвинять
врачей в том, что они даже не попытались сохранить два сильных,
полноценных, здоровых плода. Может быть, такая операция не возможна или
просто не было необходимого оборудования. Если донный текст читает
кто-нибудь из профессиональных акушеров-гинекологов, то оставьте,
пожалуйста, свои комментарии по данному вопросу, будет интересно узнать
Ваше квалифицированное мнение). В общем, все кончилось тем, что ей
сделали укол (мед.сестра сказала – антибиотик), а через некоторое время у
нее начались схватки и ее повели на роды.
Тут звучит мой
глубокий скорбный вздох по поводу личной трагедии этой больной. А в
адрес нашей медицины – злой саркастический смешок: как нас здоровых
блатных лечить, так они сильны, а тех, кому действительно нужна
медицинская помощь, отправляют на аборт.
Я думаю, что это пороки
нашей системы, прогнившей самой верхушки. А врачи? Врачи разные: кто-то
бездушный автомат по зарабатыванию денег, кто-то действительно
умудряется помогать людям и по-человечески относиться к больным даже в
этих условиях. Но полагаю, что все у кого осталась совесть идут на
сделку с ней, оставаясь работать в этой ужасной античеловеческой системе
под названием здравоохранение РФ.
