Я возле них. Не вижу, не слышу, но понимаю их мысли тем чувством, которого не было у меня на Земле.
«Кто старший среди Вас? - спрашиваю. - С ним хотел бы говорить я».
И ощущаю: меньше стало их, часть из них считает бесполезным разговор со мной. Не хотят меня слушать. Я понял ошибочность мысли моей: понял, что не хо­тели считать себя старшими ушедшие, и просил остаться для разговора со мной тех, кто не успел уйти.

Понимаю, что Арлеги около меня. Спрашиваю: «Что может поднять нас до вы­сот неизмеримых, нас, обитателей земель?» Духовными очами вижу картины зем­ной и надземной жизни, и все дают один ответ: «Милосердие. Никого не оскорбляй ни словом, ни мыслью, ни малозаметным жестом пренебрежения».

О чем спрашивать мне этих могучих исполинов? Они не хотят добиваться чего- либо проявлением не духовной силы. Как мало у меня сил духовных, и мощнейшим из них является сострадание. И опять слышу я:

«Если все получила душа из того, что можно получить на Земле, Лег смерти вста­ет перед человеком. Но бывает, что долго живет человек в земном теле: это значит, что его жизнь нужна людям, или что ему дается время загладить зло, им причинен­ное. И благо ему, если он перестанет грешить.

Ты спрашиваешь: что означают слова «не грешить»? Не грешить - это значит любить. Что выше любви, хочешь знать ты? Только тот разум, который безусловно повелевает любить, прощать, сострадать, помогать.

Ты спрашиваешь: почему Михаил говорил с Сатанаилом? Да потому, что не надо ставить себя выше других.

Ты просишь совета? Противься злому словом и отказывайся хоть чем-либо, в том числе и ничегонеделанием, помогать злу».

Я вижу молнии мистические. Ощущаю близость Начал. Слышу гром их речей: «Совершив жизненный круг своих восхождений, все начинают новое восхождение с несравненно высшей точки, чем прежняя. Дойдя до новых, несоизмеримых с прежними высот, снова, как от отправной точки, начинают сверх-духи новое вос­хождение совершенствования, и мы не знаем конца этим восхождениям. Конечно, и те спасутся, которые, отдаляясь от Великого, сбились со светлого пути. Все спасут­ся, даже злые дела творящие. Ты спрашиваешь: почему допускаются злые дела? Да потому, что выше всего свобода. Те, кто во зло употребляет ее, находят на низах ду­ховного развития грубую форму компенсации зла - мученичество, и сами себя осуж­дают на муки, претерпеваемые в одном из космосов низов».

Новая перемена, и Силой несказанной веют речи, мной воспринимаемые: «Что за беда, если телом так завязаны твои духовные очи, что ты не видел ими на Земле и не вполне просветленными очами не все видишь здесь. Придет время, спадет по­вязка, и ты увидишь жизнь высоких сфер. А пока ты слеп, ты можешь закаляться для жизни зрячего. У нас много чувств, вами не постигаемых, как зрение не постигает­ся слепорожденными. Ваших чувств нет у нас: они только в виде слабых отблесков существуют. Но мышление, любовь, сострадание несколько иных аспектов, чем ва­ши, не чужды нам.

Мы ясно читаем твои мысли и мысли других духов, если не хотим закрыть их, - это наш разговор. Как представить нас, спрашиваешь ты? Большое количество свойств и чувств создает новое качество наших сущностей. Конечно, мы не похожи на людей, и наши эфирные тела не похожи на астральные. Но что за беда, если, вер­нувшись на какую-нибудь из земель, ты будешь нас ангелами представлять. Ты спра­шиваешь: не на наших ли высотах то, что люди называют Нирваной? Нет. Нирвана тех притягивает, чьи души не вынесли зла и горя мира земель. Нирвана - не ничто. Нирвана - полное успокоение, и многоразличны виды этого успокоения».

«Над чем господство ваше?»

«Над всеми, кто знаниями руководствуется. Ты хочешь знать будущее? Смотри».
«Но неужели нельзя избегнуть того, что я увидел?»
«Таковым было бы твое будущее, если бы ты не увидел его. Но раз ты его уви­дел - ты властен изменить его. Оно было бы таковым, если бы ты не познал его, или, познав, не отрекся от него. Но раз ты знаешь будущее - ты можешь сделать то, что изменит его. В твоей власти познать будущее. Если ты предвидишь - карма отходит от тебя. Учись предвидеть, сойдя на Землю и, предвидя, строй свою жизнь».

«На ту ли Землю возвращусь я, с которой ушел?»
«Как хочешь: в дому Отца обителей много».
«Можно ли познать Бога, не очеловечив Его?»
«Нет».
«Кто или что такое Феникс, себя из себя творящий?»
«Человечество».

Властно звучат новые сообщения: «Иначе, как мистически, нельзя понять, что существуют тела, не подобные твоему телу, например, наши эфирные тела, но это ничего не значит. Инфузория тоже не может постигнуть, что ты существуешь, но ты все-таки существуешь и можешь даже повлиять на ее жизнь. Слепой не может пос­тигнуть цвета и формы, им не осязаемые, но все же существуют цвета и не осязае­мые слепыми формы. Если бы на земле жили только одни слепые, они не видели бы и не знали бы, что небо синее, трава зеленая, что блестят луна и солнце. Таковы и Легом не осиянные духовные слепцы. Дикарь и не подозревает, что в его организме живут мириады клеточек, но они живут».

«Но я не познаю другой жизни!»

«Что за беда, если в течение одной секунды твоего вечного существования ты не узнаешь других аспектов? Ведь и ребенок не познает себя, как старика. Твоя жизнь на Земле - часть мгновения твоей жизни в мирах. Как некоторые слепые начинают видеть, когда снимаются с их глаз катаракты, так прозревает и душа, когда снимает­ся с нее ее катаракта, то есть тело».

«Трон, Тебе видно с высоты. Скажи: можно ли защищаться от зла, причинением зла тому, кто делает зло?»

«Лучшей защитой от зла - делание добра является. Только при прямом нападе­нии можно защищаться насилием, отвечая на нападающее насилие, и только до той поры, пока продолжается насилие. Мучить же, ранить, или убивать лишенного воз­можности сопротивляться - темное, не рыцарское дело. Для тех, кто к свету стре­мится, обязательно не делать зло, хотя бы простой неприятности. К строгой, необ­ходимой самозащите необходимо свести зло, причиняемое нападающему. При за­щите, нежданно и нежеланно для тебя может произойти от твоей руки смерть про­тивника, тебя убить стремящегося. Но нельзя смертью карать, даже смерть нанесше­го. Заповедь «не убий» - вне комментария».

«Если только убив злодея, ребенка смертной мукой мучающего, я могу прекра­тить это злодеяние, могу ли я убить? Могу ли я убить сумасшедшего, если нет дру­гих средств прекратить мучения, причиняемые сильным сумасшедшим слабому че­ловеку?»

«Зачем спрашиваешь у нас? Твоя совесть каждый раз ответит тебе на такой воп­рос».

Херувимы: «Высоко, высоко поднимаемся мы над общностью Эгрегоров, когда надо. Мы встречаемся там с Потоком сверкающим, из бесконечностей Великого в дальние бесконечности стремящимся. Все свои силы мы прилагаем к тому, чтобы по новому руслу направить этот Поток, чтобы он земли залил своим ровным, спокой­ным сиянием. Скромна, не величава, не блестяща задача, направляемого нами Пото­ка, но благодаря ему отойдут от земель темные силы. Даже следы их эманаций смы­ты будут. Счастьем будет тогда жизнь на Земле, и апофеозом этого счастья будет ра­достный переход в другой космос, тот переход, который Леги Смерти организуют. Настанет конец власти Темных на землях, и уйдут они из космоса своего, светлым Потоком омытые. Возвратись на Землю и готовь на ней место руслу Потока светло­го! О земном заботься лишь настолько, насколько это надо, чтобы жизнь твоя не бы­ла страданием и горем. Надо и о земном заботиться для того, чтобы существовало твое тело - вместилище и притяжение души и духа, не готовых еще к тому, чтобы вы­ше подняться. Не огорчайся тем, что и одного слова нельзя сказать о Боге Великом, так как не являются Его определением слова «Великий» и «Бог». Нельзя сказать про Него «Он есть», не заблуждаясь, ибо Он не то, что может «быть»...

«Многоочитые, скажите, почему не может быть счастливым для человека тот миг, в течение которого он живет на Земле?»

«Не знаем. Далеко от Великого то несовершенство, которым переполнена ваша жизнь, но это несовершенство от вас же зависит, вами же установлено в тех веках и мирах, в которых вы живете и жили. Великим установлено только то, что это несо­вершенство длится в сравнении с жизнями - одно мгновение. Наличность этого не­совершенства и его следствия, горя, становится невозможной на высших ступенях жизненной лестницы. Разве печалится человек тем, что в возрасте трех лет он упал и ушиб себе руку? Ты спрашиваешь, почему люди творят зло? Наличность творимо­го вами зла доказывает только то, что вам дано величайшее духовное благо - свобо­да. Эта свобода ничем не стеснена, кроме вашей воли: свобода безгранична, беспре­дельна, но отнюдь не обязана зло творить или во зле купаться».

Сатлы: «Ты спрашиваешь о скоплениях материи. Три потока звезд - это три по­тока клеточек гигантского тела, только ничтожная часть внутреннего состояния этого тела видна тебе. Видна лишь мириадная часть гиганта Эгрегора. Число таких Эгрегоров безгранично, как бесконечно число миров разноцветных солнц. И над космическими Эгрегорами еще космосы сверх-Эгрегоров имеются. Наша ближай­шая задача - на той почве, которую ты добром назовешь, создать союз Темных,
Михаилов и нас, Сатлов».

Серафы: «Да, - отвечают мне невидимые. - Да, над каждой общностью миров и сверх-миров нашей Золотой Лестницы и чуждых нашей других гигантских Лест­ниц - Изумрудной, Сапфировой, Алмазной - стоит свой Эгрегор, объемля сущ­ность каждой бесконечности. Каждая из бесконечного ряда бесконечностей име­ет своего Эгрегора, и каждый из этих Эгрегоров, над бесконечностями стоящих, - тех Эгрегоров, которых нельзя смешивать с Эгрегорами меньших населенных пространств, входит в тесное сношение с себе подобными. И все они вместе обра­зуют новый, до сих пор неведомый космос Эгрегоров. Конечно, Эгрегоры - не Элоимы. Скорее, это материальное, но, вместе с тем, и духовное связующее нача­ло лестниц космосов или совокупностей космосов разных бесконечностей. Да, ты прав. Невероятно сложно творение Элоимов, и даже мы далеко не полно постига­ем эту сложность...»