Экскурс в историю деревянного русского зодчества

В старину почти все на Руси строили из дерева: от огромного храма до креста на могилу.

Дереву на Руси издревле был почёт. К нему, как к живому, обращались в самых разных случаях: «Свято дерево, помоги». И дерево, внимая просьбе-мольбе, помогало. Великая сила земли и неба сосредоточена в деревьях. Это ныне вполне доказано наукой, а предки наши чистым своим сердцем чувствовали и потому деревянные постройки с незамазанными и незабитыми естественными стенами так любили: от них добрый дух исходил.

Из века в век, из поколения в поколение передавались строительные традиции народа. Складываясь, они определяли самобытную основу народного архитектурного творчества. Самобытную — значит предопределённую собственным, а не заимствованным у других народов бытом, собственными характерными чертами России: природой, языком её народа и его представлениями об окружающем мире, о том, что хорошо и плохо, его мечтами, радостями и печалями.

Каждая из традиций представляла собой не механическое перенесение какой-то формы на новое здание, но, прежде всего, наставление, заключенное в этой форме. Другими словами, в традиционной форме заключался символ мысли, видимый глазом, постигаемый сердцем и разумом. Вот таким «передатчиком мысли» и являлись самобытные деревянные постройки, ставшие ныне для нас подлинными сокровищами не только русской, но и общечеловеческой, общеземной культуры…

Любые идеи становятся куда более убедительными, если воспринимаются зримо. В памятниках древнерусского деревянного зодчества образно преломлена философия всеединства, бывшая неотъемлемой частью отечественной духовной жизни со времён крещения Руси. Язык их архитектуры — синтез мысли и дела…

Из предисловия к книге А.В. и Е.А. Ополовниковых «Дерево и гармония».

Кровельные перекрытия деревянных домов делались из теса или лемеха – дощечек, имевших подобно кровельному тесу вырезанные концы – треугольные, закругленные или «городчатые».

Годами, веками оттачивая плотницкие навыки в деревянном домостроении и совершенствуя техники работы с деревом, народ пришел к тому, что простота и рациональность выработанных приемов позволяла русским плотникам возводить срубы в очень короткие сроки, а также перевозить деревянные постройки в разобранном виде и быстро собирать их в другом месте. Известны «обыденные» деревянные церкви, построенные в один день. 

Проёмы в стенах деревянных построек делали невысокими, чтобы не перерубать значительное число бревен. На полбревна вверх и вниз в смежных бревнах вырубали так называемые волоковые окна (изнутри их закрывали- заволакивали створкой). Через среднее повышенное оконце выходил дым (в основном, деревянные избы топились по-черному), и еще такое окно выполняло и вторую функцию дополнительного освещения внутреннего убранства помещения.

Для увеличения размеров помещений русские плотники ставили рядом несколько срубов, или при строительстве церкви применяли срубы восьмиугольные или крестообразные (в плане). Фундаментов под срубы – не делали, нижние венцы клали прямо на землю. Иногда под углы и середину стен клали большие камни или так называемые «стулья» из толстых бревен. Чашки делали по форме укладываемых в них бревен.

В каждом венце делали продольный паз, чтобы сруб был плотнее. Позже стали делать так: чашку и паз выбирали в нижних горбах верхних бревен, что предохраняло деревянный сруб от загнивания из-за возможного попадания воды. В XVII веке при строительстве срубов стали применять двойную припазовку: сверху и снизу.

В традиционном деревянном домостроении Русского Севера была распространена и применяется и поныне самцовая конструкция кровли: бревна, укорачиваясь, поднимаются до самого конька, в самцы – бревенчатые обрубки, замыкающие треугольником чело избы, врубаются длинные бревна – слеги, по которым оба ската настилают тес.

Его верхние концы, лежащие на последней слеге, обычно заводятся под тяжелое бревно, в нижней части, имеющей паз (охлупень, или шелом). Внизу тесины упираются в поток (желоб), который отводит воду подальше от сруба. Желоба лежат на крючьях-курицах, вырубленных из нетолстых елей. Верхние концы куриц врубались в нижние слеги.Чтобы концы слег, выступающие из-под кровельного настила, не сырели, их закрывали причельными досками.

При самцовой конструкции можно было придавать фронтонам любые очертания – от простого треугольного фронтона до фронтона криволинейного очертания с килевидным завершением, образующим так называемую «бочку».

Верхние части крылец и висячие галереи делались каркасными из стоек-брусьев, зажатой между нижней и верхней обвязками, и тесового заполнения между ними. Такой же была конструкция стен холодных верхних этажей – чердаков – в богатых хоромах.

Деревенские избы ставились на подклетьях, но крыльца здесь были редки, возможно, они составляли принадлежность более богатых домов.

А крыльцо с высокой крышей являло особую гордость хозяина дома.

Хоромы именитых купцов XVI века представляли собой трехэтажные здания, состоящие из поставленных рядом срубов, покрытых общей двускатной крышей и порой даже башнями (до 30 метров).

Размеры будущего деревянного дома заказчик указывал, традиционно, в саженях. Мерили на Руси за неимением иных средств измерения собою: руки нараспах – сажень (определялась расстоянием между большими пальцами раскинутых рук), посох по плечо – малая сажень.

Старинные меры длины: мерная маховая сажень – 152,7 (176,4) см, великая косая сажень – 216 (249,5) см, малая сажень – 142,7 см.

Для разметки оклада северные мастера, кроме плотничьего наугольника (маховой сажени), пользовались мерной веревкой, узлами разделенной на простые сажени.

Вплоть до XX века в деревянном строительстве использовали рубленый лес, хотя пила известна была на Руси еще с глубокой древности. Было замечено, что пиленые бревна и доски легче впитывают влагу, быстрее разбухают и гниют. А рубленые бревна от ударов топора с торцов становились как бы закупоренными. Не должны были рубщики вбивать топор в бревно – это тоже сокращало срок службы будущего деревянного строения.

Все врубки деревянных изб, все крепления мостов «в черты», сплочение теса «в зубец» не нуждались в гвоздях. Выражение «сделано на гвоздях» означало тогда плохую работу. 

СЕВЕРНАЯ ДЕРЕВНЯ

Основное отличие северной деревни - это разумное использование каждого клочка земли. Часто это малодворные деревушки, со свободно разбросанными деревянными строениями. Северные деревушки - являются как бы неотъемлемой частью северной природы, так аккуратно встраивают свои дома там люди.

У каждой деревянной постройки северной деревни – свой лик, характер, свои архитектурные формы. Здесь нет места штампу, чем и примечательны такие места.

Основу каждой постройки составляет бревенчатый сруб – всегда мощный и величавый, «живой» и дышащий природой. Красива внешняя обработка сруба, его внешних углов, проемов, крыльца, ставен, коньков, резных полотенец.

Бревенчатый сруб является основой архитектурно-художественной, тектонической выразительности единой и общей для самых разных деревянных построек северной деревни.

Обычно бревна в срубах имеют одинаковые размеры, схожую окраску из-за понятной близости леса, откуда и были доставлены материалы на строительство. Потому-то даже по внешней окраске срубов и местного леса деревянные дома как бы являются продолжение леса, природы, откуда были взяты на службу человеку.

И, конечно, начав строить деревянные дома из бревен определенной величины люди и далее придерживались заданного самим себе стандарта, строя потом и другие деревянные постройки из подобных же бревен.

Изнутри деревянная изба русского человека была и его крепостью, а орнаменты и резные детали несли и его просьбы – пожелания Творцу, Силам Природы.

"...Конь на крыше – в избе тише...» Конь– олицетворение выбора праведного пути, стремления вперед, к лучшему, к высотам человеческого духа. А там, где царит дух нравственности, там есть и мудрость и тишина.

Огромную роль на Руси люди придавали символическому изображению солнца. Его показывали трижды восходящим, в зените и уходящим - в местах соприкосновения кровли со срубом, наверху по стыком кровельных скатов и причелин.

Солнца вырезались обычно на деревянных полотенцах и олицетворяли чистоту человеческих помыслов.

Солярные знаки и зооморфные мотивы в оформлении деревянного дома

Основные украшения сосредотачивали на щипце – фронтоне избы. С самых давних пор основные резные украшения располагались на полотенце – лобовая доска, которая закрывала переход от бревен нижележащего сруба к фронтону.
Oсновная тема украшений на полотенце – это были и есть солярные знаки, знаки солнца.
На деревянных наличниках часто встречаются цветы, злаки, плоды родной земли, сирины, львы, голуби, петухи и даже сказочные русалки.

СТРОЕНИЕ РУССКОЙ ИЗБЫ

В русском народном деревянном зодчестве, бревно с выдолбленным жёлобом, служащее для отвода воды с кровли, называют потоком. Одновременно поток является опорой для нижних концов кровельного тёса.

Причелина – доска на фасаде постройки (обычно резная), защищающая от влаги торцы кровли. Причелины русских изб украшались обычно в 2–4 ряда символами, в основном обозначающими защиту от воды. Конек– верхнее горизонтальное ребро крыши, образованное пересечением двух кровельных скатов. Кровля на «самцах», или кровля на «посомах», т.е. на бревнах постепенно укорачивающихся кверху фронтонов. Сверху вдоль «самцов» («посомов») по их скатам врубались «курицы», или «кокши», – тонкие бревна с крюком внизу. «Курицы» укладываются на слеги крыши и используются в качестве стропил при устройстве безгвоздевых кровель.

Стамики – деревянные стержни, соединяющие охлупень и князевую слегу и проходящие сквозь них через отверстия прямоугольной формы.

В основном, дом состоял из одного большого сруба – помещения с печью у входа. Сбоку к избе примыкала холодная, хорошо освещенная клеть, а сзади находился отделенной от жилой части узкими сенями двухэтажный хозяйственный двор с хлевами внизу и сараем сена наверху. К сеням примыкали крыльца с верхней площадкой на одном столбе.

Кровля на «самцах». 1 - поток, 2 - причелина, 3 - конек, 4 - самцы, 5 - слеги, 6 - курица, 7 - стамик.

ДЕКОР РУССКОЙ ИЗБЫ

Ярко и самобытно описывает русскую деревянную избу крестьянина с ее узорами, орнаментами русский поэт С. Есенин в статье «Ключи Марии» (Мария на языке хлыстов шелапутского толка означает душу - из прим. С. Есенина). «Избяной литургией», называя язык символов, коими были всегда полны деревянные дома, начиная от резных полотенец, ставень, до внешнего украшения дома.

«…Первое, что внесли нам западные славяне, это есть письменность. Они передали нам знаки для выражения звука. Но заслуга их в этом небольшая. Через некоторое время мы нашли бы их сами, ибо у нас уже были найдены самые главные ключи к человеческому разуму, это — знаки выражения духа, те самые знаки, из которых простолюдин составил свою избяную литургию.

Изба простолюдина — это символ понятий и отношений к миру, выработанных еще до него его отцами и — предками, которые неосязаемый и далекий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов. Вот потому-то в наших песнях и сказках мир слова так похож на какой-то вечно светящийся Фавор, где всякое движение живет, преображаясь.

Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок — небесному своду, а матица — Млечному Пути...

Конек на крыше деревянного дома.
Одно из ярких описаний коньков на крышах тоже принадлежит перу С. Есенина:

Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях , голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека.

Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице. Ни Запад и ни Восток, взятый вместе с Египтом, выдумать этого не могли, хоть бы тысячу раз повторили себя своей культурой обратно. Это чистая черта скифии с мистерией вечного кочевья. «Я еду к тебе, в твои лона и пастбища», — говорит наш мужик, запрокидывая голову конька в небо.

Такое отношение к вечности как к родительскому очагу проглядывает и в символе нашего петуха на ставнях. Известно, что петух встает вместе с солнцем, он вечный вестник его восхода, и крестьянин не напрасно посадил его на ставню, здесь скрыт глубокий смысл его отношения и восприятия солнца . Он говорит всем проходящим мимо избы его через этот символ, что «здесь живет человек, исполняющий долг жизни по солнцу. Как солнце рано встает и лучами-щупальцами влагает в поры земли тепло, так и я, пахарь, встаю вместе с ним опускать в эти отепленные поры зерна труда моего. В этом благословение моей жизни, от этих зерен сыт я и этот на ставне петух, который стоит стражем у окна моего и каждое утро,

Голубь на князьке крыльца есть знак осенений кротостью. Это слово пахаря входящему. «Кротость веет над домом моим, кто б ты ни был, войди, я рад тебе». Вырезав этого голубя над крыльцом, пахарь значением его предупредил и сердце входящего. Изображается голубь с распростертыми крыльями. Размахивая крыльями, он как бы хочет влететь в душу того, кто опустил свою стопу на ступень храма-избы, совершающего литургию миру и человеку, и как бы хочет сказать: «Преисполнясь мною, ты постигнешь тайну дома сего», — и действительно, только преисполнясь, можно постичь мудрость этих избяных заповедей, скрытых в искусах орнамента.

Если б хоть кто-нибудь у нас понял в России это таинство, которое совершает наш бессловесный мужик, тот с глубокой болью почувствовал бы мерзкую клевету на эту мужичью правду всех наших кустарей и их приспешников. Он бы выгнал их, как торгующих из храма, как хулителей на св. духа...».

ДЕРЕВЯННАЯ РУСЬ: ПЛОТНИКИ: МАСТЕРА И ПОДМАСТЕРЬЯ

Вот как об этом пишет в своей книге о крестьянском быте Севера Руси «Лад» Василий Белов:

Топорище-то надо было еще и насадить, и правильно расклинить, чтобы топор не слетел, и зачистить стеклянным осколком. После всего этого топор точили на мокром точиле. Сама по себе каждая эта последовательно сменяющаяся операция требовала смекалки, навыков и терпения. Так жизнь еще в детстве и отрочестве приучала будущего плотника к терпению и последовательности. Нельзя же точить топор, пока его не расклинили, хоть и невтерпеж! Также нельзя метать сено, не высушив, или месить пироги, которые не выходили.

Обычно умение незаметно переходит от старшего к младшему прямо в семействе. Оно углублялось и развивалось в артели… Уже в первый сезон артельной работы подросток постигал один-два способа рубить угол, учился прирубать косяки, обзаводился собственным инструментом. Просить у кого-либо инструмент, особенно топор, считалось дурным тоном. Давали неохотно и вовсе не из скопидомства. Топор у каждого плотника был как бы продолжением рук, к нему привыкали, делали топорище сообразно своим особенностям. Хороший плотник не мог работать чужим топором.

В плотницкий инструмент, кроме топора, входили пила поперечная (можно было носить одну на двоих), скобель, пила-ножовка, долото, напарья (бурав для сверления дерева), струганок. Рубанок и молоток для плотника были необязательны.

Все это для обработки дерева. Но плотник не мог обойтись без железной черты, которая отчеркивала то, что надо стесать с бревна, чтобы оно плотно сомкнулось с предыдущим. Нитка с грузилом и головешка (обожженное полено с ручкой) служили для того, чтобы отстрекнуть на бревне или доске длинную прямую линию. Уровень тоже был нужен. Да не каждый мог иметь его. Штука дорогая. Складной аршин (позднее метр) хорошему плотнику также необходим. Все остальные вспомогательные приспособления плотники делали сами по ходу работы (например аншпуги, отвесы, клинья и т.д.).

Подрядчик – посредник между плотником и заказчиком – заранее набирал артель. Многим крестьянам из нужды приходилось брать аванс, чтобы аплатить налог, и тогда хочешь не хочешь, а если пришел срок, иди работать. Артель выбирала старшого – наиболее опытного в мастерстве и в житейских делах мужика. Закончив подряд, плотники уходили домой. Но иной пропил денежки, домой пустому идти стыдно. Или сударушка завлекла на чужой стороне. Вот и оставались на зиму, горевать горе. Отсюда и пошла презрительная кличка «зимогор».

Свой же дом рубили вчерне помочами. Затем крестьянин в промежутки между полевыми работами доделывал окна, лестницы, полы и потолки. Баню, амбар, картофельную яму, колодец и рассадник рубили без помощи соседей.

Конечно, самое главное в плотницком деле – это научится рубить угол. Если постройка четырехугольная, то само собою, и угол прямой. Тупые углы рубились реже. Тупой угол требовался для некоторых видов колокольни, алтарной части деревянного храма, а также ри воздвижении шестигранных шатров. Простейший способ соединения бревен – это рубка в «охряпку», более сложный- в простую «коровку» или «чашу». Затем плотник просто обязан был научиться рубить в «лапу» и в «крюк». В лапу – это значит концы бревен были заподлицо с спряженным рядом, они не выставлялись наружу. По углу, срубленному в «коровку» можно лезть вверх как по лесенке, угол же , срубленный «в лапу», совершенно ровный, без выступов. Угол, срубленный в«крюк», считался самым лучшим в смысле прочности и тепла. Мало осталось плотников, умеющих рубить угол в «крюк». Хуже того, распространилась нелепая мода вообще не рубить угла, бревна, вернее брусья складывают впритык, как кирпичи. Надолго ли такая постройка, как она хранит тепло, лучше не спрашивать.

Притесанные друг к другу бревна соединялись шипами или ставились «на коксы» с непременно моховой прокладкой. Гумна, сеновалы, сараи ставили без мха.

Деревья, даже одной породы, как и люди, все разные. Одно косослойное, другое прямослойное, у одного древесина плотная, у другого рыхлая, не говоря уже о прямизне или толщине. Ясно, что мастерство плотника начиналось с « чувства дерева». Человеку, не ощущающему характер дерева, лучше не садится на угол. Но в том-то и дело, что плотничать должны были все взрослые мужики! Чувствуешь ты дерево или нет, слушается ли тебя топор или не слушается – все равно ты будешь плотничать. Стыдно не быть плотником. Да и нужда заставит. Потому и были они все разные. И плохие, и средние, и хорошие. И несть числа между ними. Но каждый всю жизнь, конечно и в молодости, стремился быть не хуже, а лучше, чем он есть.

На том и стояло плотницкое мастерство.

Интересно, что в плотницком деле никогда не было профессиональных секретов, знание считалось общенародным: постигай, черпай, насколько хватает ума и таланта. Однако гордость и достоинство мастера всегда питались художеством и подкреплялись народной молвой…

Хорошему плотнику, конечно же, никогда не мешала богатырская сила. Но и без нее он все равно был хорошим плотником. Пословица «Сила есть – ума не надо» родилась в плотницком мире в насмешку над тупоумием и горячностью. Силу уважали тоже. Но не в одном ряду с талантом и мастерством, а саму по себе. Настоящие плотники экономили силу. Были неторопливы. Без однорядок-руковиц не работали. Бревна катали, а не волочили. Время на точку топоров не жалели. Плотников кормили мясными щами даже в разгар сенокоса…

СОВРЕМЕННОЕ ДЕРЕВЯННОЕ ДОМОСТРОЕНИЕ

В наши дни деревянное домостроение прочно занимает свою уже достаточно большую нишу. Появление в последние годы российских выставок по деревянному домостроению с большим количеством фирм-участников является прочным подтверждением возросшему интересу к теме деревянного зодчества.

В начале, в середине 50-х гг. XIX века, этот интерес был как возрождение национального духа. В строящихся деревянных домах обязательно присутствовали элементы народного деревянного зодчества. Параллельно и в литературе, и в искусстве происходило также возрождение национального духа. Позже, после разрухи, вызванной Гражданской войной, в первую очередь, начало налаживаться более дешевое, по сравнению с каменным строительством, строительство из бревен, бруса, деревянных сборных конструкций.

Проводились конкурсы на проект «улучшенной крестьянской избы», с двадцатых годов XX века ленинградские строители начали изготавливать дешевые сборные деревянные домики по типу из деревянных щитов по образцу производства Финляндии и Швеции. Потому и называл народ такие деревянные дома – «финскими». После Второй мировой войны лучшие архитекторы и инженерно-строительные силы были привлечены для разработки массового недорого жилья из древесины и других местных материалов. В итоге, поселки с подобными домами появились по всей стране.

Позже народный интерес акцентировался на деревянных постройках в связи с выделением соток для дачного строительства. Новая «волна» деревянного домостроения коснулась многих. Дерево, как самый недорогой вариант в те годы, использовалось повсеместно. Только значительно позже по своей дешевизне на смену дереву пришли бетонные блоки, ставшие применяться в строительстве загородных домов. Но то было, как быстрое дуновение ветра, не получившее столь массовое распространение, какое получило деревянное строительство и которое достаточно быстро уступило место привычному, использовавшемуся веками натуральному и привычному нам материалу – натуральному дереву, такому «живому», уютному, позволяющему «дышать» полной грудью единением с природой и отдыхать, расслабляясь, как бы подпитываясь, у самой природы энергетическими ресурсами.

В наши годы деревянное домостроение сродни хоромному домостроению. Это уже не просто деревянные срубы, это многоэтажные постройки, полностью индивидуальные, выражающие стиль, образ жизни хозяев. Это «родовые гнезда» часто бывших горожан. В таких домах живут, наслаждаясь, люди, растут дети.

Cовременные деревянные дома обустроены по последнему слову техники. Сами технологии деревянного домостроения взяты не только из традиций русского деревянного домостроения, но и от канадского и скандинавского деревянного домостроения тоже. То есть сейчас практика деревянного домостроения использует лучшие мировые технологии по обработке дерева и работе с ним и позволяет превращать деревянные срубы в сказочные, прочные и красивые, уютные и добротные, натуральные жилища.