О традиционном русском народном танце и о культуре движения в частности пишут сейчас довольно часто. Но мне хотелось бы поделиться своим личным опытом, проанализировав 15 лет работы в этом направлении, основываясь на экспедиционных материалах. Пятнадцать лет назад, как и все студенты нашего хореографического отделения Ленинградского ( в прошлом) Института Культуры, я пыталась постичь искусство танца… 

И всё было как будто ясно и понятно, не попади я в свою первую фольклорную экспедицию на Псковскую землю в заброшенные хутора, в далёкие деревушки к древним бабушкам и дедушкам, хранителям «живой» старины. И вот тут-то всё в моей душе перевернулось.

Я попала совсем в иной мир, где всё по-другому. Где поют и говорят, мыслят и живут иначе, чем в городе. Тогда, я помню, совсем запуталась. Мне было непонятно, почему, отдав всю свою жизнь танцу и учась этому с утра до вечера, я не могу встать с бабушками в круг и сплясать также, как они. Хотя все движения очень просты ( и по мнению моих коллег даже примитивны). И тогда я поняла, что это вообще нельзя назвать движениями, т.е. их нельзя вычленить из главного. А главное – это состояние, в котором человек находится, когда поёт и танцует. Но это был лишь один ответ на мои многочисленные вопросы. И начались поездки по различным деревням страны. Началась учёба у замечательных учителей, носителей наших традиций, в Вологодской, Ленинградской, Псковской, Алтайской, Пензенской, Белгородской, Курской, Архангельской «губерниях».

Анализируя экспедиционный опыт, я прихожу к выводу, что есть основные принципы в русском народном танце, которые в корне отличаются от академических принципов обучения танцу в наших хореографических учебных заведениях.

В чём эти отличия?

Начнём с того, что каждый учитель этого направления должен понимать, что фольклор – это не искусство, а культура. И нужно жить этим, а не просто «рядиться» в костюмы ради выступлений. Я вовсе не против концертов. Но я за то, чтобы сначала войти в традицию, а потом её «пропагандировать», а не наоборот. Итак…

Первоначально танец, как вершина психического и физического состояния, в любой древней культуре был обращён к Богу, к природе, и нёс ритуальный смысл. Т.е. человек или группа людей была как центральное звено в неразрывной цепи между небом и землёй. Подтверждение этому я нахожу и в наши дни, наблюдая, к примеру, как водятся курские «карагоды», поморские «столбы» или псковский «кружок». Когда начинае звучать музыка, либо песня, либо просто ритм, человек через этот ритм попадает в особое состояние, где он ощущает связь и с небом, и с «корнями», и вообще со всем окружающим (через свою душу).

Если я говорю о «корнях», то имею в виду ту силу, которая исходит от Земли нашей. И если я говорю о «небе», то имею в виду Русь святую, которая находится над землёю русской и сохраняет в себе всё благое, что накоплено нашими предками за многие тысячелетия (для многих это мистика, а для меня это реальные ощущения).

И особенно в древних песнях, плясках происходит такая связь. Она ощущается как некая очищающая сила. Так, например, на Вологодчине рассказывают плясуны: «Пляшешь и волосы дыбом встают, а ты как летишь». Можно называть это по-разному. Но речь идёт о вполне реальных ощущениях, очень тесно связанных с силой русского духа.

Правда, такой связи не происходит, если человек закомплексован, т.к. «каналы», по которым течёт эта жизненная сила, у него перекрыты. И человек ничего подобного не испытывает. Как это ни странно, чаще всего это сотояние не получается у тех, кто получил всевозможные высшие специальные образования. Они у каждого свои. Кто-то всё воспринимает через ум, а кто-то через тело. Некоторые во всём видят энергетику, а здесь и до магии недалеко: ведь если энергетика неодухотворена, то она будет разрушающей… А причина в том, что и восприятие, и самовыражение должны происходить именно через душу, т.к. это есть центр человека. И тогда всё становится гармоничным.

Правда, часто встречаются люди, которые просят объяснить такое восприятие — «через душу». И, к сожалению, многие даже не понимают о чём идёт речь. Они ни разу не ощущали тепла своей души. Душа закрыта. А это уже яркий показатель того, насколько мы со своим техническим прогрессом далеко ушли от природы и от наших предков. Но, говоря о душе, нельзя не вспомнить о вере. И очень важно понимать: рядом с вами душа верующего человека или нет. Ведь когда мы танцуем наши пляски или поём русские песни, через нас порою начинает протекать необыкновенная сила. И вот тут сразу видно, кто творит, а кто разрушает. Особенно ярко это проявляется на древних формах, например, «ломание» или пляски «под драку». Я видела ломание в Псковской области. Когда деды были уже в самом разгаре, то было очевидно, как от одного из них исходит свет и сила, а от другого – сильная агрессия. Даже стоять рядом с ним было просто страшно. Чувствуя это, бабушки запели частушки игроку, чтобы тот поскорее заканчивал, говоря при этом: «Хватит! А то покалечит кого, он в Бога – то никогда не веровал». Потом уже я спрашивала: « А как это вы с Богом прожили все эти годы при советской власти?» — « Дак ведь, доченька, Бог – он везде, и природа – Бог. А вот дьявол – он внутри нас. Мы и грешим на каждом шагу… И здесь каждому свой выбор».

А теперь я попробую обобщить сказанное и сформулировать первый принцип:

1. Чтобы человек мог пропустить через себя то, что исходит от наших корней и ощутить это особое состояние, он должен быть открытым, т.е. свободным во всех смыслах, и эмоционально, и физически, и энергетически, и мысленно, и нравственно, а главное – духовно.

Вот один из примеров того, как наших детей уже с детства закомплексовывают и прививают им неестественную координацию во всевозможных танцевальных кружках, балетных студиях и многочисленных спортивных секциях. Возьмём конкретно постановку корпуса при академическом обучении: «Колени выпрямлены, ягодичные мышцы подобраны: живот втянут, плечи опущены, шея вытянута…» Одним словом – полный зажим, т.к. энергия уже не может свободно циркулировать по нашему телу. В результате, человек по всем «каналам» и основным «энергетическим центрам» перекрыт, а значит танцует или, лучше сказать, двигается, искусственно, за счёт своих сил. И уже не сможет ощутить того, что исходит от земли, неба, солнца, воды. Хотя именно в танце можно общаться с окружающей природой (на чём, кстати, были основаны некоторые школы свободной пластической импровизации и, в частности, школа Айсидоры Дункан у нас в Петрограде), не говоря уже о древних танцах. Но вернёмся к постановке корпуса. Что об этом говорят деревенские исполнители? « Стой, девка, свободно. Расти вверх. Колени тож свободные, не сгибай и не втягивай. И как бы стакан на голову поставь с водой. Это совсем хорошо. Выбивае и не топчется на ней ничего. А руки? Ты с руками как лятишь…» (Белгородская обл.). И вы попробуйте походить со стаканом на голове. Сразу же все на месте: и осанка, и спина, и живот — при этом внутренняя свобода. Я помню в свое время для меня была просто открытием курская пляска «Тимоня». Нас, правда, с подругой Надеждой Петровой бабушки и не сразу пустили. Посадили смотреть… После проэкзаменовали и поставили оценки. Мне, помню, тройку с плюсом. После этого мы плясали часа два вместе с ними не уставая, без всякого напряжения и даже, наоборот, отдыхая душой. После я поняла, почему, глядя на выступления большинства наших танцоров-профессионалов, я устаю. Это от того, что внутри исполнителей происходит постоянная работа, порой переходящая в сильное внутреннее напряжение, от того, что тело находится все время в зажатом, рабочем состоянии. А оно должно быть свободным. Быть свободным — это не значит быть все время расслабленным.

И вот здесь мы подходим к другому, принципу:

2. Любое движение должно происходить как и м п у л ь с — р а с с л а б л е н и е. Объяснить это сложно. Лучше один раз показать. Но суть заключается в следующем. Человек находится в свободном состоянии. Импульс рождается в солнечном сплетении и мгновенно распространяется по всему телу. Далее следует расслабление и т.д. Но над всем этим можно и не задумываться, т.к. импульсы посылает нам мелодия, либо просто ритм. И нужно настолько гармонично сливаться с ритмом, чтобы он жил внутри нас.

Кстати, этот принцип «ритма» (я не замахиваюсь на слово «закон») присутствует во всем. Вдох — выдох. День — ночь. И во всем этом прослеживается толчок и отдых. Правда, это уже тонкости для специалистов, но, как ни странно, такой сложной техникой владеют деревенские жители, особенно пожилые люди. А ритмичность такая, что нам и не снилось!

Не могу упомянуть такую очень важную, правда чисто техническую деталь. Это почти везде ощущение слабой доли. Так, например, в хороводах мы ходим на сильную долю (акцентируем) на «раз», а в деревне чаще всего — на «два», т.е. на слабую. Оттого они плывут и связывают мелодию, а мы маршируем и разрубаем. То же самое в плясках. Кажется такая мелочь — смещение акцента с сильной доли на слабую — но это уже совсем другая музыка и другая пляска (пользуясь терминологией джаза, возникает «свинг»). Все это говорит о том, что если мы живем, не отрываясь от природы, в соответствии с её законами, то и в джазе, и в африканских плясках, и в курской «Тимоне» принципы будут одни и те же.Теперь об импровизации.

3. При всем своем желании я не смогла вспомнить ни одного исполнителя в деревне, который бы не импровизировал. И наоборот. Среди хореографов — профессионалов это редкость. А ведь именно через импровизацию раскрывается индивидуальность человека, его душа. Здесь самое время вспомнить наши псевдофольклорные праздники «плясуна», где через сцену проходят сотни танцоров и все — на одно лицо (поверьте, не хочу никого обвинять, хочу лишь объяснить). На мой взгляд, это результат академического обучения, когда исполнитель воспринимает и воспроизводит движение чисто внешне, через зрение и мышление, но не пропуская это через свое «нутро». Хотя часто ему нравится такое исполнение и оно кажется ему достаточно эмоциональным. Эмоции эти, однако, очень однотипны. Под лирическую мелодию — у всех одинаковая грусть, под пляску — одинаковая радость. И уже трудно отойти от этих штампов, углубиться внутрь себя, получить удовольствие от простого движения, «попасть в маятник». А особенно трудно при академическом обучении получить удовольствие от общения с человеком, который танцует с тобой (в деревне без общения и пляски нет). А раз в душе пустота, то необходимы различные зрелищные эффекты, всевозможные трюки и всякие «динамичные» фигуры, которые для глаз, возможно, интересны, но душу не греют. А посему каждому — свой выбор. Я, например, по молодости тоже танцевала в подобных ансамблях, но уже после первых своих поездок по деревням сцена мне стала не столь интересна.

4. После многочисленных расспросов про старину очень захотелось прожить весь год так, как проживали его раньше: со всеми постами, церковными и народными праздниками. А, прожив это, приходишь к выводу, что всему свое время. И это уже другой принцип — своевременности (так как в фольклор играть нельзя). К примеру, в Поморье прошу бабушку спеть песню «Расцвели да повяли цветочки», а она мне: «Вот осенью приедешь, тогда и спою про повядшие цветочки». Или на Псковщине: «Бабушка, спойте, пожалуйста, масленку! — А ты, милая, в масленицу приезжай». И начинаешь понимать, что для них это не игра, а жизнь. Поэтому-то масленицу интересно праздновать на масляной неделе… и на живой вечерине сидеть гораздо интереснее, чем на сцене. А если говорить о фольклорных праздниках, то их лучше всего приурочивать к каким-либо большим календарным праздникам, либо к ярмаркам, чтобы царил дух всеобщего веселья. Но, к сожалению, вспоминаются неудачные фольклорные фестивали, особенно если на них нет подлинных исполнителей. Порой такие фестивали могут наносить даже вред самим участникам, т.к. иногда возникает стремление быть лучше других, стремление понравиться, а не получить удовольствие… Часто это выливается в галаконцерты, поэтому многое зависит от руководителей ансамблей и от организаторов фестивалей.

5. Как это ни странно, а для некоторых, может быть, даже парадоксально, радость и удовольствие у народных исполнителей в танце или песне — это не эмоциональная взвинченность и не «психическая атака», как это сейчас нередко случается с фольклорными ансамблями, а внутренний свет и душевное спокойствие, даже когда это очень громкое исполнение. А чтобы этому научиться, нужно живое общение. И это уже новый принцип — принцип живой передачи от исполнителя к исполнителю. По нотам или описаниям танцев эта «живая сила» не передается. Хотя человек, который знает традицию, вполне может оживить песню по нотам или танец по записи. Правда, в наше время появилась видеотехника, создаются видеоархивы. Это, конечно, хорошо, но, тем не менее, любая техника убивает «жизнь», теряется то самое ценное, что есть у человека — огонь души (Божья искра).

Говоря об этом принципе, не могу не затронуть очень больную проблему — общение с исполнителями в деревне. Они порой очень справедливо отзываются о нас: «Ходят тут, спрашивают. Они за это деньги получают, а мы им — пой». Значит не оставили эти «фольклористы» душевного тепла после себя. А ведь нужно, как известно, не только брать, но и отдавать… Мы стараемся давать концерты, помогать по хозяйству, писать письма, и мы в ответе за каждую встречу, за каждую поездку.

Шестой принцип я бы назвала принципом органичности и целостности восприятия.

Невозможно заниматься только танцами и не петь или, по крайней мере, не испытывать интереса к песне. Невозможно петь только частушки и не слушать былин, баллад, духовных песен. Не должно быть вычленения чего-то одного из общего. И как. яркий пример тому — таланливые исполнители, которые очень часто сочетают в себе способности певца, плясуна, игрока, сказочника и даже ремесленника. Мне посчастливилось встречаться с такими людьми. От них я слышала новые песни и сказки, созданные в русле традиции. Казалось бы в наше время, когда все русское умирает и на смену приходит западный образ жизни, вдруг происходит чудо. Оказывается фольклор не только жив, но и продолжает развиваться.

Здесь, однако, возникает проблема обработки. Возникла она, возможно, еще в прошлом веке. Если за обработку берется какой-либо композитор или балетмейстер, воспитанный в самом лучшем академическом стиле и не знающий традиции, то он прежде всего губит мелодию. Я бы сказала так, что фольклор — это музыка земли. И через эту музыку от земли исходят токи, которые тревожат наши души и мы не можем оставаться равнодушными, слушая её. Но стоит изменить одну — две ноты не в соответствии с традицией (скажем, для красоты) — и сердце наше молчит. Мелодия умирает. Так, например, под «Камаринскую», обработанную по всем классическим канонам, мне никогда плясать не хотелось.

7. Следующий (седьмой) принцип вытекает из предыдущего: человек должен вырасти на традиции.

Творчество, не связанное с традиционной культурой, зависит от личности. Уходит с арены талантливая личность и вместе с ней как бы угасает этот жанр. Такое творчество может передаваться только от таланта к. таланту. А вот фольклор, в отличие от академических законов, обладает живой передачей. Он может передаваться от всех всем, из поколения в поколение. Он в наших генах. И, если мы хотим хотя бы приблизиться к нашим традициям, мы должны «насмотреться и наслушаться», были бы желание и упорство, а со временем навыки и уверенность прийдут обязательно. Кому-то нужно много времени, кому-то мало, а в ком-то — все уже готово. Лишь бы человек не стоял на месте, постоянно развивался.

И вот здесь — новая проблема: подготовка учителей или, лучше сказать, переподготовка, т.к. очень многие должны переучиваться. А это сложно. Так, например, тяжелей всего для меня общение с «родными» хореографами. Сколько мы ни пытались в различных танцевальных коллективах водить хороводы, кадрили, «шены» и т.д. — нет глубины, нет искреннего удовольствия. Есть работа. Есть шаблонная эмоциональность. И, что самое грустное, они не чувствуют радости общения, танцуя друг с другом. Правда, танцоры, которые ездили в экспедиции, разделяют мои взгляды, хотя таких очень мало.

Исходя из всего этого, мы решили отойти от методов академического преподавания и попробовать в муз. училище им. Мусоргского на отделении народного пения отказаться от преподавания так называемого русского народного танца. В результате за 10 лет работы выпускники стали танцевать довольно свободно и гармонично (к нашей всеобщей радости). В основном все четыре года обучения ребята танцевали традиционные танцы, привезённые из деревень: «Шины», «Метелицы», «Восьмерки», различные пляски, хороводы и, конечно, игры, которые уже за полгода могут «раскомплексовать» даже самых замкнутых.

Игры, пляски и хороводы исполняются на протяжении всех четырех лет, но акценты делаются различные:

1 год — знакомство с ритмической основой. Движения ног. Всевозможные дроби.

2 год — общая координация и, в частности, ног с руками. Ощущения рук — это очень тонкие ощущения. Если это, например, Юг, то ты сам должен почувствовать, именно через руки, что танцевали славяне. То есть, если это рост пшеницы, то руки — как бы стебли, по которым течёт жизнь. Все ощущения очень индивидуальны, хотя, конечно, лучше один раз увидеть, чем много писать об этом. А в плясках более позднего периода — уже другое состояние. Если Север — руки также другие.

3 год — хороводы. Это самое сложное, т.к. в первооснове своей они несли ритуальный смысл. Поэтому хороводы начинают получаться только где-то к третьему году обучения.

4 год — предлагается импровизация, т.к. уже появляется свобода и координация, уверенность и красота движения, что является одним из самых ценных качеств в танце.

онечно, есть определенная система. Есть и работа над чисто техническими моментами. Но, в основном, все обучение построено на образном восприятии. Постоянной разминки нет. Она возникает по необходимости. Урок приближен к вечерине (он проходит раз в неделю). И уже к четвертому году обучения проблем с движением ни у кого не возникает. Даже бывали случаи, когда человек вообще не занимался, а только присутствовал на занятиях в течение 2-3 лет и «вдруг» происходит выплеск, замечательный результат, которого никто не ожидал. Это значит шло накопление, шла работа подсознания.

Кстати, то же самое мы наблюдаем и в наших собственых детях, которых отдельно мы ничему не учим. Достаточно того, что они находятся в этой среде. Так, например, сыновья у моей подруги (одному 4 года, другому 5 лет) уже играют на балалайке, на гармони, на кугиклах и замечательно пляшут, разве что на людях еще стесняются.

А среда, в которой они растут — это не только наши семьи, но еще и детский этнокультурный центр «Китежград». Всем известно, что существуют разные пути приобщения к русской культуре. В «Китежграде», например, выбран путь проживания круглого года по народному календарю. Мы возрождаем забытые народные праздники. Разработана специальная программа, где есть и Закон Божий, и фольклор, и экспедиционные выезды в деревни с концертами и многое другое. А самое главное — есть результат. Наши дети уже сами порою проводят вечерины и праздники (а им от 12 до 15 лет). Когда же мы с ними были на фольклорном фестивале в г. Выборге, то организаторы фестиваля на заключительном празднике устроили зачем-то шведский стол с дискотекой. Ребятки наши немного «попаслись» у этого шведского стола, но дискотеку с ревущей поп-музыкой не выдержали и ушли на улицу. А там с большим удовольствием под гармошку плясали всевозможые народные бытовые танцы. Для меня это был настоящий праздник…

Некоторые скептики в свое время говорили мне: «Ваш фольклор уже умирает, а то, что умерло, уже не возродишь». Так вот дети наши доказывают обратное. Только очень важно, чтобы не был потерян самый ранний возраст, чтобы ребенок с младенчества и до 10 лет приобщался к родным истокам, иначе будет поздно, т.к. теряется потребность в естественном самовыражении в песнях, плясках и даже играх. Теряется потребность в общении друг с другом. Вот почему именно в детском возрасте необходимо погружение в глубину народных традиций. Это формирует силу духа человека. И какую бы профессию не выбрали наши ребята, в них уже сейчас видно личностное, не «технарское», а творческое восприятие жизни. И, я уверена, что каким бы делом они ни занимались, подходить к этому делу они будут творчески.

Галина Владимировна Емельянова

Об авторе. «Китеж» (С-Петербург). Фольклорно-этнографический ансамбль «Китеж» состоит поистине из энтузиастов своего дела. Участники коллектива много и часто бывают в экспедициях. География их исследований охватывает всю страну от С-Петербурга и Ленинградской области до берегов Белого моря. Но главным достоинством этого коллектива является то, что все ими собрано они воплощают и несут людям. Особенно надо сказать о руководителе коллектива Галине Владимировне Емельяновой – это ведущий этнохореограф страны, человек у которого за спиной более 30 лет фольклорных экспедиций. Но главным её достоинством является то, что она нетолько может рассказать о традиционном народном празднике, но и принести его с собой, это поистине человек-праздник. Галина Владимировна Емельянова – профессиональный хореограф, окончила балетное отделение Университета Культуры и Искусств.

Источник