В самом конце XX века российские социологи и демографы сделали научное открытие — пожалуй, самое крупное и самое печальное в этом веке. Долгое время они не могли поверить открытой закономерности, стократно проверяли и перепроверяли. Но факты не позволяли больше сомневаться: при переселении из деревни в город, точнее, при переходе от сельского к городскому образу жизни человек, в массе своей, теряет потребность в семье и детях. Тем самым обрекая себя и все человечество на социальное самоубийство.При сельском образе жизни люди четко делятся на две категории: отцы и матери семейств, с одной стороны, «чада и домочадцы», столь же бесправные, как и прочая домашняя живность, с другой. Поневоле поторопишься обзавестись собственной семьей, чтобы не попасть в разряд «старых дев» или «бобылей», приживальщиков у главы семьи. А в одиночку на селе проживешь разве что нищим.Но и собственная семья — это далеко не все. Бездетная семья — это такое же несчастье в глазах людей, как сегодня смерть единственного ребенка. Бездетная женщина — как горбатая: на коленях ползла к «святому месту», вымаливая себе дитя. Да и однодетная — как одноногая: явный инвалид. Но все это — считанные проценты. Подавляющее большинство делилось на две неравных части.Меньшинство (но очень значительное — десятки процентов) — многодетные семьи с десятком-другим детей. 

Большинство — по тем или иным причинам вынужденное ограничиться несколькими детьми. И хотя значительная часть потомства не доживала до собственной свадьбы — умирали в детстве или в отрочестве, — все равно в каждом следующем поколении каждых двух родителей в среднем сменяли трое-четверо новых. И несмотря на бесконечные эпидемии, войны, голод происходил неуклонный рост населения.При этом каждый ребенок в нормальной семье с трех до десяти лет — помощник родителя. Чем больше помощников — тем благополучнее семья.А каждый подросток с 10 до 15 лет — не просто помощник, а «заместитель» родителя по управлению хозяйством и малышней. С 15 до 20 лет подавляющее большинство молодежи обзаводилось собственной семьей и становилось исчезающей ныне на глазах «родней» —самым верным союзником на всю жизнь и «живой пенсией» на старости лет (за неимением никакой другой).При городском образе жизни — все наоборот. С семьей забот и хлопот намного больше, чем без оной. А если семья с детьми — вообще морока. Начать с того, что ребенок в городе просто физически не может быть твоим помощником.Твоя работа — вон где, а он дома или в детсаде-школе — вон где. Ребенок в городе — заведомая обуза, которая тебе обходится дорого во всех смыслах этого слова.Тебя с ним бессовестно грабят все, кому не лень — от ближайшего магазина до родного государства. И что особенно страшно — ребенок со временем обязательно вырастает в подростка. Уже не «заместителя родителя» (в городе тут некому никого «замещать»), а монстра, попадающего в идиотски-самоубийственную для общества категорию «дети до 16 лет», которым все запрещено. Поскольку подросток физически и психически — уже не ребенок, он, как может, протестует против своего межеумочного положения. Прежде всего своей молодежной «контркультурой», воинствующе враждебной господствующей «культуре взрослых». А затем он как правило либо становится чужим своим «предкам», либо остается на всю жизнь их врагом.Главное же, сама молодежь задумывается: ей-то зачем повторение такой трагикомедии? И делает соответствующие выводы. С 18 до 25 лет подавляющее большинство современной городской молодежи — до двух третей и более — на Западе (и в России) не замужем и не женато. Либо женились и развелись. После 25 лет все больше молодых людей начинают понимать, что одиночество, особенно в преклонных годах, — это добровольная тюремная «одиночка». И начинают все чаще создавать семьи. Но какие? Каждая шестая (ныне, наверное, уже каждая пятая) — бездетная, причем многие — добровольно бездетные. Почти все остальные — однодетные, реже двухдетные. Многодетные (начиная с трех детей) — это такая же экзотика, как раньше семья с двадцатью детьми.И в конечном итоге каждых двух родителей в каждом новом поколении сменяют в среднем не трое-четверо, а всего один родитель. И начинается то, что по-латыни называется «депопуляция», а по-русски — вырождение, выморочность.
Бестужев-Лада И.В. — «Россия в XX–XXI веках. 1917–2017. Трижды от колосса к коллапсу и обратно» — М., 2008. (стр.123)